Интенсивная работа

Таким образом, до сформировавшегося и оказавшегося всепоглощающим интереса Бродского к Англоязычной поэзии был этап его очень сильного интереса к поэзии Польской и интенсивной работы над переводами с польского. И в феномене англо-русского писателя, каким Бродский вошел в мировую литературу — феномене столь же лингвистическом, сколь психологическом — нельзя не учитывать этот сильный польский ген, ибо польская поэзия в ранний период — вне всяких сомнений-сыграла для самого Бродского «формообразующую роль».

Все высказывания Бродского о поэзии и переводе связаны с глубоко и очень лично пережитой им идеей взаимосвязи лингвистического и психологического контакта поэта и — шире — человека с миром. И если для Бродского Лингвистическое превосходство поэта есть его Психологическое превосходство, то перевод, оперативно расширяя лингвистические возможности поэзии, расширяет одновременно границы формируемого ею психологического языка. Неслучайно в том же эссе об Одене Бродский говорит о «расширении души» как конечном смысле поэзии.

Личный душевный опыт и выразительные средства, «озвучивающие» его, дают возможность передать в переводе эквивалент «метафизических свойств», заложенных в психологическом сюжете переводимого стихотворения, и обнаружить некое единство метафизических усилий разных поэтических языков. (В сущности, по механизму это очень близко к тому, как осуществляется — и до какой степени возможно — понимание между людьми — слышание другого на глубине его душевного самосгояния.)

Говоря об особенностях переводов Бродского, я позволю себе воспользоваться выражением Вяч. Вс. Иванова, который в статье о Бродском приводит случаи, как он это называет, «откровенной и явной отсебятины» в его переводах с английского. Не вкладывая никакого уничижительного смысла в это слово, он пользуется скорее его чистым смыслом — то, что От себя…

Попробую систематизировать подобную «отсебятину» в польских переводах Бродского.

Она неизбежна в любом переводе. Сам Бродский как-то сказал, что «перевод суть поиски эквивалента, а не суррогата. Он требует стилистической, если не психологической конгениальности».