Звуковой строй

«Отсебятина» всегда Объясняется возможностью-невозможностью, на границе которых балансирует переводчик, на Своем языке передать Чужое «тремоло» (этим словом Бродский обозначал звучание стиха, т. е. тот интонационный, ритмический, звуковой строй, который на психо-физическом уровне обеспечивает максимальную адекватность звучания чужой «прочувствованной мысли»).

Характер «отсебятины» в ранних польских переводах Бродского, самый ее вектор чаще всего направлен в сторону — «додумать» и «дочувсгвовать» мысль оригинала. Как писал Вяч. Вс. Иванов, в таких случаях обнаруживается «мощь той сферы подсознательного, которая, по словам Пастернака, у гения безгранична».

Есть известная типология этих «додумываний» в переводах Бродского, говорящая о свойственном ему характере погружения в стихию чужих языков («Там, где они кончились, ты начинаешь…»). Внутри чужого текста — на уровне поэтики — для Бродского осуществляется личный диалог с переводимым поэтом. И это всегда диалог стихий поэтических языков, дающий в переводе сплав Чужого, ставшего своим, и Своего, отдаваемого чужому.

В творчестве Бродского можно встретить и отзвуки переводившихся им «Непричесанных мыслей» Ежи Леца, очевидно, близкого ему по самому складу иронии — ощущению ситуационного и словесного комизма и даже абсурда. Переводы эта менее известны, но они не случайны для Бродского. А афоризм «Следы многих преступлений ведут в будущее» обыгрывается в концовке стихотворения Бродского «Восславим приход весны!».

По мнению В. Куллэ, не без влияния Леца сформировалось и родство Бродского с Ч. Милошем, которого он считал одним из величайших современных поэтов мира. Дело даже не в этой оценке, а именно в близости: метафизика Милоша вне всяких сомнений питала и стимулировала «прочувствование» собственных метафизических смыслов, открывавшихся Бродскому уже вне России.