Крепостные крестьяне

Вместе с тем в российско-польских отношениях первой половины ХУШ в. существовал еще один немаловажный, особенно для России, вопрос, который также весьма существенно затрагивал интересы русского поместного дворянства и в свою очередь повлиял на формирование в его среде негативного восприятия образа Польши и поляков. Среда требований Петербурга, адресованных новому польскому правительству после избрания в 1764 г. королем Станислава Августа Понятовского, особое место занимала проблема установления точной границы между двумя странами и выдачи Польшей беглых русских крепостных крестьян. «Земли наши с поляками остаются не разграниченными», — говорилось в ноябре 1763 г. в «Общем наставлении» русским послам в Варшаве — Г. Кей — зерлингу, Н. В. Репнину. Там же отмечалось, что, вопреки Вечному миру 1686 г., 988 кв. верст российской территории незаконно оставались в польском владении, что одиннадцать городов ниже Киева, признанных по договору спорными и поэтому не подлежащими заселению, были позже вновь заняты поляками и населены преимущественно беглецами из России, которые нападали на русскую территорию, «чиня там убийства и разбои». Аналогичные требования не раз предъявлялись Россией и раньше. Помимо соображений военного характера, установление точной границы с Польшей и ее укрепление диктовалось необходимостью пресечения бегства из России крепостных крестьян и возврата беглецов из пределов Польши.

На протяжении всей истории крепостничества в России борьба с побегами крестьян являлась одним из главных вопросов внутренней политики самодержавия, а в ХУШ в. она приобретает исключительное значение, что было детально обосновано в историографии. Большая часть беглых укрывалась от гнета крепостников в Польше. По приблизительным оценкам в середине ХУШ в. число беглых там составляло не менее 120 тыс. д. м.п..