Основы мессианизма

В своей книге «У основ мессианизма», опубликованной в 1912 году, но составленной из статей, публиковавшихся ранее в славяйофильских журналах, Здзеховский писал: «Герцен и Толстой представляют собой два типа критики Европы, настолько безжалостной и беспощадной, что на нее не отважился бы ни один европеец; тем самым, критика эта становится по сути дела новым словом России о Европе, и этим новым словом является апофеоз анархии». Сравнивая польских романтических поэтов с Толстым в плоскости понятия мессианизма, он утверждал: «Разница между тремя нашими поэтами-пророками и Толстым состоит в том, что поэты ощущали трудность достижения идеала, которой не чувствует Толстой». С этим связана опасность русской культуры, особенно тогда, когда она воздействует на поляков в ситуации раздела Польши: поскольку русский максимализм ввиду невозможности осуществить идеал перерождается со временем в нигилизм, надвигающийся на Россию катаклизм (предсказанный, как известно, уже в 80-е годы XIX в.) может втянуть в свою орбиту и Польшу. Поэтому в своей книге «Русские влияния на польскую душу», опубликованной в 1920 г., в год польско-советской войны, Здзеховский уже категорически отрицательно относится к филиации двух культур. «Русский смотрит на землю с таких высот, что исчезают различия между добром и злом», — писал он, комментируя распад умеренных подходов в русской политике. Автор книги отмечает «всеобщую атрофию политического чувства, которое в течение стольких веков являлось силой России» и два проявления этого чувства — «революционизированный русский национализм» и анархизм. Он писал о неосознанно лицемерной тактике русских, которые проводят ныне «четкую границу между народом и правительством — словно бы правительство состояло не из коренных русских, а из чужих захватчиков. Все хорошее (даже в политике властей) приписывается влиянию народа, все плохое — правительству». Народ, стало быть, не виноват в том, что правительство угнетает другие народы. На дне русской души автор обнаруживает неустранимую антиномичность. Хотя, по его мнению, в русской душе женское начало преобладает над мужским, о духовном величии России свидетельствует народный «тип странника»: «мужской дух потенциально пребывает в пророческой России, в странничестве и поисках правды». И еще одно утверждение: русский «жаждет не более и не менее, как абсолютного преображения мира».