Революционная борьба
И хотя участие поляков в революционной борьбе других народов было характерной чертой польского освободительного движения в XIX в., по существу все интернационалистские проявления такого рода являлись своеобразной реализацией стремления к борьбе за Польшу, чего не скрывали и сами польские революционеры. Таким образом, субъективно, принимая во внимание личную позицию того или иного поляка, участие его в борьбе за свобоДу Другого народа не было примером интернационализма, так как отсутствовало интернационалистское сознание. Оно развивалось по мере того, как международная революционная практика втягивала поляков в сферу идей интернациональной солидарности. В той же мере интернационализм утверждался как элемент польского национального характера и приобретал шанс закрепиться в том образе поляка, который складывался у других народов.
Эта черта польского характера была отмечена и объяснена русскими учеными. Д. Н. Овсянико-Куликовский писал, имея в виду, в частности, поляков, что «когда национальность подвергается разного рода стеснениям и угрозам, <…> национальное самосознание омрачается специфическими, очень тяжелыми чувствами национального оскорбления, обиды и тягостного ощущения насилия»; тогда идея «своей национальности» осложняется чувствами повышенной разгоряченной любви к ней, к своему национальному языку, с одной стороны, и чувствами злобы и ненависти к гонителям и насильникам, с другой». На этой почве, утверждал ученый, развивается националистическая идеология со страстями шовинистического характера, которая порой переходит в фанатизм, в комплекс навязчивых идей. Это патология национальной психики, и лечить нужно ее причину, то есть ликвидировать национальный гнет, насилие. Но, как подчеркивал Овсянико-Куликовский, болезнь не проходит сразу: «по контрасту с прежним гнетом, чувство свободы превратится в соблазн своеволия и „психического разгула". Национальная приниженность переходит в национальное высокомерие, национализм и шовинизм доходят до крайних пределов»; «освобожденная национальность от униженности перейдет к горделивому самоутверждению, граничащему с насилием над другими национальностями, „свое* национальное право осложнится отрицанием чужих национальных прав». Овсянико-Куликовский обращал внимание на то, что болезнетворный процесс гипертрофии национальности нередко сопутствует развитию высокой национальной культуры. Тем не менее основной его вывод был тревожным: «чрезмерное напряжение функций национальной психики и слишком яркое проявление национального „я" могут вызвать повышенное и устойчивое национальное самочувствие, откуда недалеко до национальной исключительное, до нацио — иального тщеславия и шовинизма <…>; возникает национальное самолюбование, осложняющееся презрением к другим национальностям».
