Культурные прививки

В этом смысле культурные прививки — в виде, прежде всего, переводов с польского — это реальная форма культурного взаимодействия или культурного диалога, конечный смысл которого, очевидно, именно в Расширении речи его участников до степени Взаимопонимания.

И полономания 60-х гг. сыграла роль таких размыкающих замкнутое пространство советской официальной культуры и «готовых значений» ее языка. Молодой Бродский, главной чертой которого — по воспоминаниям знавших его — была фантастическая восприимчивость, не мог оказаться вне этого эмоционального и культурного опыта. Впрочем, он и сам, спустя десятилетия, сказал об этом так: «Польша была поэтикой моего поколения». И если самое общее определение поэтики — система средств выражения, то формула Бродского — свидетельство того, что романтизированный образ Польши — через ее культуру, прежде всего — давал поколению Бродского (и ему самому) образцы средств выражения собственного расширяющегося психологического и гражданского опыта.

В конце 50-х гг. Бродский, подобно многим тогда, самостоятельно выучил польский язык. Именно по-польски он впервые прочитал Пруста, Джойса, Фолкнера, не говоря уже о польских писателях. Свою роль сыграл и журнал «Пшекруй» — его Бродский читал в ссылке на Севере; и это, по его словам, было для него «большой поддержкой».

Интерес же к Польше возник у него рано и был очень серьезным. В ранних его стихах угадываются — слышатся, а иногда и просматриваются в образах — психологические, эмоциональные, зрительные отпечатки впечатлений — реминисценции, прямо или опосредовано связанные с польскими реалиями. Они безусловно зазвучали для него особым образом именно через язык (стихи), через польский кинематограф, через тот имидж Польши, который все это формировало в сознании русской интеллигенции. «Влюбленность в чужую культуру, в чужой мир особенно обостряется, если знаешь, что своими собственными глазами ты их никогда не увидишь», — сказал позже Бродский об этом. Тогда он не надеялся увидеть даже Польшу.