Поисках работы

В Варшаве или Вильно не составляло труда бойкотировать русских в обществе. Однако поляк, сосланный в глубь империи, не мог себе этого позволить — он находился один среди чужих. Он заводил с местными жителями знакомства, а то и дружбу. Нужно добавить, что в Россию попадали не только осужденные, но и обыкновенные люди в поисках работы. (В Королевстве Польском польской интеллигенции найти ее было трудно.) Со временем их становилось все больше. На рубеже веков в одном только Петербурге число поляков превышало сто пятьдесят тысяч. Здесь были польские общества, журналы, издательства. Они обладали значительно большей свободой, чем в Варшаве или в Вильно. Книги, которые в Королевстве Польском не могли пройти через цензурное сито, с легкостью выходили в царской столице. Многие тысячи поляков проживали также в Москве, Киеве, Одессе и, разумеется, Сибири.

Эти люди не бойкотировали русских: подчеркивая свою «поль- скосгь», они достаточно близко с ними общались. Практически, они принадлежали уже к двум культурам. Их отношение к русским и русской культуре не могло быть отрицательным (хотя они могли сохранять негативное отношение к царизму и его антипольской политике).

И последнее отступление. В течение многих лет я провозглашаю сформулированный вместе с Рышардом Пшибыльским тезис о том, что поляки двух последних веков делятся на три категории: насильно вывезенные в Германию и очарованные немецкой культурой; вывезенные в глубь России и очарованные ею; наконец, оставшиеся на родине и влюбленные во Францию. Когда-то я даже попытался опубликовать эту гипотезу, но цензура ПНР ее не пропустила.