Советские литераторы

17 сентября 1939 г. вместе с частями Красной Армии на земли Западной Украины и Западной Белоруссии — польские восточные «кре — сы» — прибыли советские литераторы, прежде всего как военные корреспонденты. Во многих публиковавшихся тогда стихах и очерках советских авторов прославлялось воссоединение украинцев и белорусов. О вооруженном сопротивлении польского войска авторы корреспонденций писали скупо, не стесняясь при этом в выражениях типа: «польские банды», «охвостье польского офицерья», «проклятые волки панской Польши» и т. п. Один из эпизодов встречи с пленными поляками запечатлел в своем стихотворении В. Луговской: «Над пленными шумят ветла, ветра и осень. | Они идут гуськом | И кланяются нам». Польских военнопленных описывал в своем очерке «Дорога на Запад» Вл. Лидин: «Под Гродно шел бой… Офицеров взяли в плен более ста человек. Это были рослые, хорошо упитанные… заносчивые шляхтичи — стояло офицерство панской Польши, ее оплот, ее бездарное командование, сгусток спеси, ненависти и ужаса перед случившимся. Родовые перстни, геммы и тонкие обручальные кольца были на пальцах у многих…Не хотели верить в поражение, в бегство правительства, хотели, чтобы их перебросили во Францию сражаться против Гитлера. Хотели мстить».

В очерках В. Шкловского о Западной Украине сентября-октября 1939 г. «польские» вставки немногочисленны, но знаменательны: «Погибла страна в несколько дней, рассыпались связи, стягивающие армию. Люди ждали немцев, а пришли советские войска. Судьбы людей менялась в мгновенье, — писал он. — Пленные идут большими группами… Лучшие польские полки были отрезаны около Поморья». И далее: «Не существовало народа, более подло преданного, чем предало польское правительство свой народ». С высоким уважением писал автор о польской культуре, и, что было совсем уж редкостью в те времена, название страны упоминалось без каких-либо неприязненно-унизительных «эпитетов»: «В Польше своя большая культура. Коперник помог нам понять строение вселенной. Кюри-Склодовская помогла нам понять строение атома.

Не одного русского писателя тронула за душу и сердце такая примета польского пейзажа, как придорожные фигурки мадонны-богородицы — образ духовной польской традиции. Они возникают в русских стихах как своего рода символ матери-польки. Воплощением безмерного, невыразимого страдания единственной на земле матери, которая от горя не может заплакать, предстает мадонна в стихотворении С. Щи — пачева (1944). В веночке из полевых цветов молится «тихо и одиноко придорожная грустная богородица», как та мать, сын которой «не возвратился из Освенцима и Треблинки».