Советская печать

Затронул Никулин и тему, которая в советской печати определялась, как «милитаризация Польши». Он упоминает о репетициях ночной газовой тревоги, о «типичной детали Варшавы — мелодичном серебряном звоне шпор». Признавая, что офицеров в Варшаве действительно много, автор призывал не видеть в них «только благодушных щеголей»: ссылаясь на «сведущих в военном деле людей», он утверждал, что «у Польши боеспособная армия, хорошо подготовленные военные кадры командного состава», что специалисты «отдают должное польской кавалерии и коням». Никулин подчеркивал «политическую обработку солдатской массы» и особую роль в этом «ксендзов <…> культурный уровень» которых, замечал он, — «выше, чем у православных попов» (с. 180).

Примечательны исторические рефлексии Никулина — о потере Польшей независимости и борьбе за нее. К этому его побудили посещения знаменитых музейных комплексов. Вилянув — «легкий, как бы прозрачный, светящийся насквозь дворец короля Яна Собеского» — «с конной статуей, копытами топчущей двух людей, один из которых — украинец». Лазенки, парк и дворец короля Станислава Августа — «эффектный фон исторической трагедии польского государства. В залах дворца звенели шпоры екатерининских фаворитов, здесь продавали польскую независимость <…> устраивали ясновельможные заговоры, готовили восстания, за которые потом расплачивался народ» (с. 177). И, наконец, Бельведер, где «жил и умер Ю. Пилсудский». «Жизнь этого человека, его воля, его энергия, — писал Никулин, — в свое время служили заслуживающей уважения цели. Эта цель — борьба с царской Россией, борьба за независимость Польши <…> Версальский мир. Из рук победителей поляки получают территорию, независимость, свободу» (с. 178). Бельведер, продолжает Никулин, — третий акт польской борьбы за независимость, отмеченный экономическим кризисом, классовой борьбой, наступлением на страну заграничного капитала.