Национальный стереотип

Тема польского танца возникает в одной из интермедий сборника П. Н. Тиханова. Здесь Арликин (Херликин) якобы играет на органе: «Полагаются под прикрытием на театруме несколько робят разного возраста с тем, когда во образ орган как тянуть будет, чтоб в разные голоса голосили». Арликин перечисляет различные танцы, «менуэ», русский, завлекает зрителей «нарочитыми антрашами» и обещает также за грош сыграть и «полской веема хорош».

Все эти внешние признаки «поляка» — речь, атрибут, костюм, танец — постепенно начинают участвовать в этническом стереотипе. Они складываются в единое представление о «другом», и хотя строятся на чисто внешних признаках бытового поведения, работают на создание национального стереотипа. Этому же способствуют, пусть еще слабые, но все же присутствующие в тексте психологические характеристики.

Поляк никогда не выходит на сцену в роли купца или мельника. Он — военный или просто воинственный, всегда готов собрать войско и выступить в поход: «Numy tez, bracia, chwytac do swego or$£a! 38. Он бряцает саблей, которая «приобрящет» ему княжество и всем нанесет увечья. Поляк рвется в бой, как конь к воде. Всегда готов сразиться и дать отпор и начинает первым. «Маскалик бодрився, А як же моей сабли устрашився!» — восклицает он, выходя на сцену. Не раз поляк сердится на своих слуг, которые не выказали ему должного уважения: «А рап — skiego gniewu iuz nie wide?» 40. Он никогда не является носителем патерналистского начала по отношению к ним.

Поляк устойчиво представляется как чревычайно гордый и заносчивый. В русской пьесе «Страшное изображение второго пришествия» является фигура Гордыни, знаменующая черты Гениуша Польского. Эта черта поляка постоянно работает на сцене. Поляк такой гордый, что не хочет выполнять указаний Шута, у которого он служит «маршалком».